Из старых книг и периодики.

[RI_hist]

        С утра вновь начать был розыск разбойников, совершивших убийства и грабеж в квартире С-и. Кроме обычных формальных мер к этому, употреблены были еще нижеследующие.
    Поручено было, порознь, двоим деятельным беднякам отыскать (не объявляет, для чего), в чьем доме живет молодой человек из иностранцев, недавно возвратившийся из долговременного отсутствие за границей, которой притом очень хорош собой и, вероятно, одевается по барски. Как только найдется подобный человек, велено, не говоря о том никому ни слова, тотчас дать знать полицмейстеру. За это им обещано было вознаграждение, но только в таком случае, когда все отметки будут удовлетворяться в точности отысканной личностью. Приметы отыскиваемого велено для каждого из комиссионеров записать.
    Между тем, по сделанным от полиции сообщению, следили за пропажею в ближайших местах. В армянском городке На-ване замечен подозрительный человек, продававший некоторые вещи из числа ограбленных у С-и. Член и секретарь на-ванского магистрата, с чиновником, который командирован для выемки этого поличного, нашли продавца в питейном доме. Но когда спросили его о вещах, он отвечал, что не имел и не имеет никаких. Следователи распорядились обыскать подозреваемого, и за голенищами в сапогах нашли у него золотые часы с эмалью и жемчугом, золотые цепочки, запонки с бриллиантами и прочее. Довольные успехом, следователи тотчас повели продавца в присутственную комнату своего магистрата к допросу; разложили вещи, как поличное, на столе присутствие, и начали отбирать форменный допрос. Продавец отвечал на все вопросы очень охотно и прямо, даже не утаил, что он уже бывал под судом и не так давно взять на поруки из Ро-вского тюремного замка. Но как только предложили ему вопрос: где он взял найденные при нем вещи, он сам свою очередь спросил с видом удивления: "Какие вещи?" - "Как какие? Да вот эти, что лежали перед тобой на столе, что нашли давеча у тебя в сапогах. Опытный преступник отвечал с видом простодушия: "Эти вещи не мои, а ваши; мне почем знать, откуда они взяты?" Дело в том, что следователи не исполнили закона, произвели обыск без понятых и не потрудились составить акт обыска.
    С этим запутанным началом, подозреваемый был передан в Ро-вский острог  для пересылки на место преступления. Но притворно, или же в самом деле он сделался болен, только прислан он был уже тогда, когда главный двигатель дела был найден.
    Личность поверхностно очерченная подругуй убитой женщины, мало помалу отыскался. Комиссионеры указали молодого человека, очень красивого собой, иностранца, недавно возвратившегося из-за границы. Даже мерка сапога, снятая с кровавого следа, была секретна проверена и оказалась совершенно сходную с сапогами этого молодого человека. Итак, подозрение на этого молодого человека восходила на степень полной достоверности. Но задержать его без поличного, значило попасть самому под следствие, а вместе и потерять возможность к удовлетворительному концу. Это был сын одного из иностранных консулов, Н.Р., человека, притом в высшей степени гордого и строптивого. Он никак не дозволил бы взять сына по одному подозрению.
    Молодой Р. еще в бытность свою в училище показал себя в высшей степени безнравственным, дерзким до необузданности и готовым на самые отчаянные поступки для приобретения денег на гульбу и мотовство. Сам отец выгнал было его вовсе за границу. В Италии он был тоже пойман в преступлении и, по собственным рассказам, бежал в Алжир. Там он определился было во французские войска, но за какой-то дерзкий поступок с офицером отдан был под военный суд. Он нашел однако средства бежать и оттуда, добрался до Константинополя и возвратился к отцу. Отец, впрочем, не дал ему ничего, кроме убежища в своем доме.
    Итак, для полного успеха следствия предстояла трудная задача - схватить этого убийцу непременно с поличным.
    Продолжая следить за делом, полицмейстер узнал между прочим что из Ро-ва приехал Еврей с несколькими коробочками колец, цепочек, запонок и подобных вещей. По рассказам, у него было 9 ниток жемчуга. Подобные вещи находились и в числе ограбленных у - С-и. Следователь послал пригласить к себе в квартиру полицейского ратмана Г-ва и ограбленного купца С-и, а сам поехал в квартиру приезжего из Ро-ва Еврея, удостоверясь предварительно, что он дома.
Следователь попросил Еврея показать ему перстни и кольца, объяснив, что ему желательно купить что-нибудь из подобных безделушек. Еврей показал три коробочки, но в них жемчуга не была.
    Торгуя одно кольцо с жемчужиной, следователь спросил у Еврея, нет ли у него жемчуга ниток 10 или 12. "Есть." -  отвечал Евреи - "Но только 9 ниток". С этими словами он достал из своего дорожного мешка еще коробочку, вынул из нее жемчуг. По описанию, сделанному в реестре вещей ограбленных у С-и, жемчуг казался очень схож с похищенным.
    - Что это стоит? -  спросил следователь, взяв жемчуг к себе в руки.

    Еврей. - По 8 рублей золотник.
    Следователь. - Отчего так дорого? Но впрочем я ведь не для себя, а для одной дамы. Если только жемчуг понравиться ей, пожалуй в цене мы и сойдемся. Возьми вещи, пойдем-ка к ней со мной; может она купит еще что-нибудь.
    Еврей охотно согласился. Следователь привез его в свою квартиру. Ратман Г-в и купец С-и, между тем, уже ожидали его там.
    Следователь стал снова рассматривать вещи, торговать некоторые из них. В разговор вступил ратман, и покамест Еврей занялся с последним, следователь дал знать незаметно С-и, что его жемчуг найден, но чтобы он не подавал ни малейшего вида, что узнает его. Развернув бумагу с жемчугом, следователь спросил у Еврея: "Так какая же цена за этот жемчуг?" Тот повторил, что менее за 8 рублей золотник отдать не может; жемчуг этот дан ему в Ро-ове, на комиссию, конторщиком торгового дома Ск-га; дешевле продавать ему не велено.
    После подробных объяснений оказалось, что продавец не знает, точно ли молодой человек, давший ему жемчуг для продажи, конторщик дома Ск-га. Он сам себя, по крайней мере, так называл: дал ему на комиссию жемчуг и взял вещей на половину ценности жемчуга. Приметы мнимого конторщика, описанные Евреем, были совершенно сходны с личностью подозреваемого убийцы.
    - Да конторщика этого я знаю, - сказал следователь. - Он здесь, я пошлю за ним. Хозяин жемчуга, вероятно, уступит его дешевле. А покамест принесут вески, мы жемчуг взвесим.
    Предоставив С-и и ратману пересмотреть все остальные вещи Еврея, следователь послал бывшего при нем надежного квартального надзирателя, с ассистентом, за подозреваемым убийцей. Известно была, что он обыкновенно проводил время в кофейне. Посланные должны были отправиться туда и просить Р.  убедительнейше, на одну минуту, к полицмейстеру. Если бы все убеждения остались тщетными, ассистент должен был возвратиться, а чиновник остаться при подозреваемом, не выпуская его из вида.
    Затем полицмейстер попросил Еврея убрать вещи, кроме жемчуга, и подождать в особой комнате; между тем, распорядился призвать к себе двух человек в понятые, а С-и велел подождать в смежном доме.
    Р. не усомнился приехать. Не замечая за собой преследование, он полагал, что преступление окончательно сокрыто. Прибыли и понятые, и один из них принес вески для взвешивания жемчуга. Следователь и ратман сидели подле стола, на столе был жемчуг, бумага и чернильница с пером.
    Р.,  войдя, обратился к следователю с обычным приветствиями на французском языке. Не отвечая на них, следователь спросил Р. внезапно: "Скажите, пожалуйста, решительную цену за этот жемчуг?"
    Р. (с видом удивления) - Какой жемчуг?
    Следователь. - Да вот этот, который вы  дали на комиссию в Ро-вео Еврею З.
    Р. - Совсем нет! Я не знаю никакого Еврея З.
    Следователь. - Ну, да верно вы забыли! Я покупаю жемчуг этот, а комиссионер ваш требует с меня по 8 рублей за золотник, тогда как его можно купить за шесть; вот и бриллиантщик говорит тоже. А чтобы вам скорее припомнить, так это тот самый жемчуг, за который вы даже взяли половину платы вещами, назад тому с месяц времени  в Ро-ве. И продавец здесь. З. войдите сюда.
    Еврей вошел.
    Р. - А!.. Теперь я вспомнил про эту дрянь. Этот жемчуг подарила мне сестра; извольте, я согласен отдать его вам за сколько хотите.
    Следователь. - Нет, как это можно? Здесь вышло 16 золотников. Если вам угодно взять по 6 рублей, составится 96 рублей. Они будут вам уплачены, если жемчуг понравится особе, для которой я хочу купить его.
    Р. - Ну, как хотите.
    Следователь. - Стало быть дело кончено! (одвигая к Р. бумагу с чернильницей и пером) - Напишите же, что жемчуг продан мне вами за 96 рублей.
    Р. (с заметным замешательством) - Для чего это?
    Следователь. - Так водится. Знаете, что бы не подумали, или же не сказали, будто я купил у вас жемчуг этот за бесценок, или, пожалуй, вовсе взял даром.
    После нескольких колебаний и после уверений со стороны одного из понятых, что при покупке драгоценных вещей принято за правило давать записки покупателю, Р. сел и написал под диктовку следователя: такого-то года, месяца и числа, при при таких то свидетелях, он, Р., продал ему такой-то жемчуг за такую-то цену. Но к этому Р., вместо первого, словесного объявления, что жемчуг подарен ему сестрой, добавил, что жемчуг получен в подарок от одной дамы, в Марселе.
    Пока он писал, следователь тщательно рассматривал бывшей на нем атласной, черный жилет. По реестру С-и, в числе ограбленных вещей находился точно такой жилет. Отличительная примета должна была заключаться в складке назади воротника. Но складки этой под воротником фрака рассмотреть не было возможности, а черные атласные жилеты носят многие. Поверку этого обстоятельства следователь отложил до окончательной развязки жемчугом.
    Когда Р., кончил писать, следователь, оставив себе место для подписи, велел Г-ву и понятым подписаться свидетелями. Это потревожила Р. Концы жемчужных ниток между тем были припечатаны полицмейстерскою печатью. Полицмейстер попросил Р. чтобы другие концы и он припечатал своею.
    Р. (с большим замешательство) - Но скажите пожалуйста, к чему все это? Из такой дряни!
    - Этого непременно требует порядок. Быть может жемчуг не понравится, его надобно будет возвратить в целости.
    Р. - Но я не ношу с собой печати, она у меня дома.
    Этот ответ давал возможность взглянуть на вещи Р. в его квартире, не в виде обыска. Полицмейстер был рад этому случаю.
    - Прекрасно, - сказал он. - Кстати, мне нужно проехать в квартирную комиссию, а это подле вашего дома. Пройдемте вместе.
    Все вместе, кроме С-и, отправились в дом к Р. Квартальная с ассистентом следовали издали незаметно; Г-в, понимая несколько права иностранного консула и зная строптивый характер отца Р., хотел было уйти, но следователь удержал его, успокаивает знаками.
    Позвонили у дверей дома Р., но никто не появлялся.
    - Теперь у нас нет никого дома, - сказал Эйр. - Папа со всей семьей на хуторе, но я сейчас отопру вам, пройдя через кухню.
    С этими словами Р. отправился.
    Понятно было, что Р. покусится бежать. Полицмейстер не беспокоился этим, зная, что в случае побега поимка будет легка. Но нужно было успокоить бедного Г-ва, которое заметно был встревожен, а это возможно было только в отсутствии Р. Действительно, только что тот вошел в кухню, Г-в разразился целым потоком опасений, добавляя, что, судя по виду Р., он должен быть невиноват; а если так, по беда всем будет.
    Следователь спешил уверить Г-ва, что Р. несомненно убийца. - Вот вам доказательство, - прибавил он. - Р. уже верно бежал от нас пока мы разговариваем; иначе он уже успел бы дойти через кухню до дверей, сюда. Обращаясь к воротам следователь спросил у стоявшего на улице ассистента:
    - Куда бежал?
    - Проулкам позади дома, к морю, - отвечал тот. - За ним уже погнался частный пристав.
    Тотчас отдано было приказания призвать в полицию присутствующего пристава, стряпчего и письмоводителя. Успокоив еще раз Г-ва, следователь вскочил на дрожки и погнался по указанному направлению. Нагнав пристава, он узнал что Р. вбежал в бывший недалеко от них домик, над самым обрывом к морю.
    Пошли туда, вошли в дом. Р. сидел у столика, перед ним на столе лежало несколько пороха и пуль, он поспешно заряжал двухствольный пистолет и уже опускал в нее в один из стволов пулю. В этом положении он был схвачен и обезоружен.
    - Зачем вы бежали, для чего заряжали пистолет?
    - Я знаю, что меня ожидает, по вашей милости. Так я хотел погибнуть не один!
    Чтобы обыскать Р., нужно было избежать ошибки, допущены в На-не с его товарищем, нужно было подождать ратмана и понятых. Следователь взглянул только на складку жилетного воротника и убедился, что жилет именно тот, какой был украден у С-и в числе прочих вещей.
    До прибытия ратмана и понятых, Р. был поручен прибывшему полицейскому чиновнику, известному физической силой, он не должен был дозволять Р. сходить с места.
    Явно было однако, что Р.  вошел в дом не совсем ему чужой: он не мог бы найти в нем пистолета, пороха и пули. Поэтому, поручено было частному приставу заняться тотчас осмотром дома. Тогда найдено было принадлежавшее Р. одеяния серого цвета, в большие бурых пятнах. Пятна впоследствии Р. объяснил тем, что у него недавно шла кровь из носа. В другом месте найдены три новых заграничных шелковых платка; они упоминались тоже в реестре похищенных вещей. В это самое время подле частного пристава упала на пол маленькая аптекарская баночка. На дне ее виден был небольшой остаток белых желтоватого порошка.
    - Кто бросил эту баночку? -  спросил следователь.
    - Я, -  отвечал Р.
    Оказалось, что Р. упросил полицейского чиновника подать стакан воды. Когда стакан был подан, Р. выпил воду, и вдруг бросил банку. Из банки он, должно быть, тоже принял что-нибудь, но это было сделано так быстро, что нельзя было успеть выхватить банку.
    - Что такое было у вас в баночке, - спросил полицмейстер, обращаясь к Р.
    - Ничего, - отвечал тот угрюмо.
    Явно было, что Р. принял яд. Поспешили в полицию; послали оттуда за городовым лекарем, стряпчим, отцом Р. и католическим священником; взяты и приведены порознь: хозяйка домика, где был арестован Р. и дочь ее.
    В заседании полного состава полиции, при стряпчем, следователь передал: преступника, акт о запродаже жемчуга, сам жемчуг, пистолет, паспорт на выезд вновь за границу, три новых шелковых платка, аптечную баночку и куски обломков от перстней и колец из которых бриллианты были уже вынуты. При этом полицмейстер предлагал обратить внимание и на жилет Р. (Тождество его с похищенным у С-и подтверждено в последствии самим С-и,  а потом портным, которой шил жилет.)
    Тотчас приступлено было к отобранию допроса. В это время приехал доктор и, осмотрев баночку, объявил, что  по наружному виду невозможно определить достоверно оставшегося на дне порошка; но что он похож на мышьяк. Тотчас назначена была мыльная вода с яичными белками и другие домашние противоядия. Лекарь между тем поспешил с баночкой в аптеку положительно дознать, точно ли это мышьяк и затем добыть более действенный антидот.
    Отец Р. не появлялся. За ним вновь был послан чиновник полиции с объяснением, в каком положении его сын. Но чиновник, возвратясь, объявил, что отец Р. отвечал ему грубостью и угрозами.
    У преступника начали показываться припадке, доказывавший несомненно, что он принял яд. Только тогда уже и то с величайшим трудом удалось убедить его принимать пособие. До того он утверждал упорно, что баночка была пустая  у него в кармане, и он бросил ее, как ненужную. И теперь он не хотел сказать какой яд принял.
    - У меня просто дурнота, - говорил он, когда начинали показываться припадке отравления. - Я нынче с утра лишнее выпил.
    Преступник помещен был на постель в особой комнате. В промежутках от припадков успели кончить допросы. Дали очные ставки с двумя женщинами у которых он был задержан.
    В продолжение этого времени возвратился доктор и объявил, что по испытанию над остатком порошка оказалось, что в баночки был точно мышьяк. Доктор просил ласково принять антидот и сказать: сколько он принял порошка был ли это один мышьяк или смешанный с чем нибудь.
    Р. отвечал грубо и с ожесточением: "Ну да! Мышьяк, чистой и столько, что девять лошадей не вынесут этой порции. Отойдите от меня прочь с вашим антидотом!"
    Однако, при усилившихся припадках, страдая невыносимой жаждой, Р. пил все, что ему подавали. Таким образом успели дать ему лекарство, поставили также пиявок на живот.
    На допросе и очных ставках преступник продолжал утверждать, что получил жемчуг в подарок от одной дамы в Марселе. Потребовали чтобы он сказал имя дамы и определил время когда получен подарок; тогда он начал утверждать, будто жемчуг купленим за бесценок у неизвестного матроса на пристани в Бокка-ди-Каттаро; тоже сказал и о черном атласном жилете. А о шелковых платках сначала говорил, что вовсе их не знает. Ему сказали, что безбожно наконец вовлекать в ответственность за убийство и грабеж бедную женщину, которая быть может вовсе не зная того, принимала его к себе в дом.
    - Ну коли так, пишите, -  сказал он, -  что платки точно мои, но что я купил их у неизвестного мне Грека.
    Пока отбирались допросы от женщины, следователь предложил католическому священнику войти к Р., исповедать, причастить его и попытаться склонить к чистосердечному сознанию. Но Р., с крайним ожесточением разбранил священника и требовал, чтобы тот немедленно вышел вон.
    Следователь вошел к преступнику, старался пробудить в нем сознание в преступлении и раскаяние.
    - Отойдите от меня с вашими непрошенным участием, - отвечал Р. - Если бы вы точно не хотели губить меня, я бы не был в теперешнем положении.
    - Я должен был вас преследовать как преступника по долгу своему, - отвечал следователю - Но этот долг не препятствует мне сожалеть о вас, как о человеке искренне; искренне желал бы я доставить вам возможность примириться с Богом и с совестью. Если вы не любите своего священника, не угодно ли, я пришлю к вам другого, православного.
    - Делайте что хотите.
    Приглашен был православный священник, но тоже не мог смягчить ожесточение Р. Оба священника, католические и наш, дали от себя в полицию к этому делу письменные сведения.
    Из повального обыска открылось, что перед убийством работницы С-и, Р. не имел вовсе денег и не редко занимал их даже по 20 копеек, а после случившейся покражи, он гулял и тратил деньги по кофейням и трактирам.
    Не взирая на все употребленные противоядия, на все возможные старания доктора и безостановочное попечение его помощника, на другой день преступник умер, не открыв соучастника.

[RI_hist]

    Оставалось вытребовать из На-ня продавца, так неудачно там обысканного и допрошенного. Спустя месяц после смерти Р., он был доставлен. Показания его и здесь были те же, что и в на-нском магистрате. Он говорил притом, что преступника Р. вовсе не знает и никогда не видел. Спросили его: где и с кем он был в ночь убийства. Он отвечал, что провел ту ночь в Р-ве у тамошнего полицейского солдата. К этому прибавлял, что накануне его видели там двое жителей, такие-то. А в Т-ге, говорил он (где совершилось убийство), вовсе не был с прошлого года.
    Послано требование в р-ую полицию о произведении дознания под присягой: точно ли К-ов на 26 мая ночевал в Р-ве у полицейского солдата, и точно ли того числа видели его там в питейном доме названные мещане? Требуемо было также, чтобы составили о К-ве повальный обыск и уведомили, за что он содержался в тюрьме и отдан на поруки.
    Ответ не замедлил.
    Из присланного повального обыска поведения К-ва оказалось чрезвычайно развратным. Р-овская полиция прибавляла, что в тюрьме К-в содержалось по подозрению в воровстве, и дело о том еще не окончено. Но тем не менее, по присяжному дознанию, произведенному в Р-ве, подтверждалось, что в ночь убийства К-в действительно будто находился у названного им полицейского солдата, и накануне будто действительно видели его в Р-ове известные два жителя.
    Однако же под рукой известно было, что видел К-ва во дворе у отца один достойный доверия человек Р., за два дня до убийства. Как было изобличить преступника? И как опровергнуть присяжное подтверждение его слов, данное Р-овским жителями? Новое присяжное дознание было бы для суда неудовлетворительным: пребывание К-ва в Р-ве в ночь убийства подтверждено троими свидетелями, а противное тому показывал бы один свидетель.Сочтено было лучшим обратиться к другому способу открытия.
    Самое удобное, скорое и дешевое сообщение Т-га с Р-вом производилась посредством парохода. Полицмейстер обратился к начальнику парохода и попросил доставить полную выписку обо всех пассажирах за неделю до убийства, и за две недели последующие.
    Выписка показала, что на другой же день по совершению убийства у С-и, и неоднократно после того (на пароходе) в числе пассажиров был Р. и К-в. Этим прямо опровергалось присяжное показание будто бы К-в был в Р-ве, в ночь, когда сделано Т-гское убийство. А с другой стороны, этим очевидно доказывалась связь обеих преступников. Знакомство их подтверждалось еще и тем, что К-ва видели во дворе отца Р. Все это было введено в дела.
    Между тем о самом Р. наведена была справка в карантине, когда он возвращался из Константинополя, был ли в числе вещей его жемчуг? По уведомлению карантина в числе вещей Р. никакого жемчуга не было.
    Потом открыто было еще, что убитая у С-и женщина года за три, жила в работницах у отца Р.
    В этом виде дело, вместе с оставшимся в живых преступником, препровождено было в суд.
    Должно прибавить, что отец Р., в продолжении хода дела, подавал неоднократно жалобы. Как консул уважаемой державы, он имел большую силу. По жалобам его последовала даже нарочная ревизия дела посредством особого чиновника. Но при способе, каким было произведено следствие, наветы отца Р. естественно, должны были остаться без последствий.

[Demetrius]

Судя по упоминанию иностранного консула, место действия Таганрог? Где еще рядом может быть "армянский городок На-нь" и "Р-овский острог"
Удобно и разумно раньше делали не заменяя в публикациях имена и фамилии героев криминальных историй, а просто сокращая их.

[RI_hist]

Три идентичные преступления детей на железной дороге в трех разных странах (по материалам Журналов Министерства Юстиции за 1861 год).

В России

    В 1849 году от Петербурга до Соснинской пристани проложили рельсы петербургско-московской железной дороги. По ним изредко в неопределенное время ходили поезда, возбуждавшие интерес и любопытство сельского населения. Один такой поезд прибыл из Петербурга в 7 вечера 30 июля 1849 года и должен был отправиться обратно. В это время на пустоши в двух верстах от ж-д 15,5 летний мальчик Василий Серков помогал семье в уборке сена. Мальчику очень захотелось посмотреть на проходящий поезд. Не
дожидаясь конца работы, он оставил покос и засел возле самых рельсов и от скуки стал подбирать камушки. Потом,  набрав  с десяток круглых камней величиной от 1 до 1,5 вершков, он их уложил довольно плотно по прямой линии на протяжении одной четверти аршина в углубления рельса к подушке. По удостоверению инженерного начальства, локомотив, встретив это препятствие, никак не мог бы остаться на рельсах и должен был выскочить из рельсов.
    Когда он закончил работу, то был арестован подошедшим надсмотрщиком ж-д Поповым, позвавшим в свидетели человек пять рабочих. Едва успел Попов очистить рельсы от камней, как проехал поезд.
    Василий Серков с первого же допроса говорил, что положил камни от скуки, думая, как далеко камни разлетятся, когда машина по ним проедет. Дознаватели хотели знать, не подстрекал ли кто мальчика по недоброжелательству к ж-д. Испуганный мальчик, желая скорее избавиться от расспросов, сказал, будто его надоумил какой-то мужик на станции. Но этого мужика не нашли. Тогда один из дознавателей пообещал отпустить его, если он скажет правду и дал Василию полтинник серебра. Тогда Серков оговорил крестьянина Сергия Степанова, которого даже в лицо не знал.
    Дважды уличенный во лжи, Серков признался, что его никто не подстрекал, и сделал все по глупости и собственному побуждению. На эту мысль его навел случай в деревне, где, разговаривая между собой, один из парней сказал, что бы было, если поезд наехал на камень - он отлетел бы или разрушился.
    Парни в деревне не подтвердили разговор о камне и поезде, хотя о поездах говорили часто. 
    В итоге, новгородский совестный суд на основании того, что хоть Серков и не сознался в намерении причинить вред паровозу, но некоторый особенности совершения поступка (пришел на ж-д не случайно, притом один; камни клал не на поверхность рельс, а в углубления; давал разноречивые показания о причине, а также ложно оговорил Степанова)  усугубляли вину, приговорил Василия Серкова к отдаче, без лишения прав, в батальон военных кантонистов.
    Правительственный сенат утвердил приговор, но с этим не согласился министр юстиции. Он присудил 70 ударов розог и каторжные работы на 8 лет.

В Англии

    3 марта 1861 года Томас Питт, 13 лет и Альфред Тиллей, 15 лет бросили на дорогу кусок палисада, через который поезд переехал, раздробив его на части. Мальчики убежали, но были схвачены. Машинист говорил, что ему известен случай, когда машина сошла с рельсов от подобного куска дерева. На основании этого, мальчиков обвинили  в преступном, со злым умыслом, действии.
    Поведение мальчиков, по показанию свидетелей, было всегда одобрительное.
    Их присудили к заключению на 14 дней в тюрьме, с тяжелой работой.

Во Франции

    3 июля 1861 года товарный поезд из Бове на Гермес был остановлен большим куском дерева, брошенным на рельсы и обложенным камнями. Виновники - Пьерр Сонне, пастух, 14 лет и Пьер Треншар, поденщик, 13 лет. Они неоднократно это проделывали.
    Решение суда - 5 лет заключения в исправительном доме.


P.S. Тут интересно сравнение наказаний. Суровость наказания в России по всей видимости объясняется боязнью начальства за такое новое явление в обществе, как паровоз и железная дорога.

[Demetrius]

На тот момент, если не ошибаюсь, это еще единственная железная дорога в стране, не считая ветки до Царского Села. И это 1849 год, в отличие от случаев во Франции и Англии, произошедших спустя два десятка лет. Не удивлюсь, если в Англии за проступки, совершенные на жд сразу после их внедрения, попросту вешали.

[RI_hist]

Из сочинения Серошевского В. Л.  Якуты (1896 г.)

    В старину якуты хоронили своих мертвецов на ветвях деревьев или на узких деревянных платформах, опирающихся на два высоких столба; такой способ назывался арангкас, и такие арангкасы находятся местами в лесах и доселе; я знаю про один с сохранившимся еще скелетом человека. Он стоит в глухом лесу, в 50 верстах на север от города Верхоянска. Это, кажется, чужеземный способ погребения, перенятый якутами от тунгусов и юкагирей. Эти бродячие племена и поныне строят арангкасы и прячут на них свое добро, не нужное в данное время или затрудняющие передвижение.
    Я нашел предание о другом способе отделываться от мертвецов, более соответствующем якутскому характеру; остатки его до сих пор сохранились в глухих закоулках Якутской области. В Колымском округе мало-мальски зажиточные люди, в случае смерти кого-либо, сейчас же выбираются из дому, если не совсем, то, по крайней мере, на время. Там же рассказывали мне, что в старину, если кто-либо из них умирал, жители убегали из дома, оставляя в нем мертвеца вместе с имуществом, которое принадлежало ему при жизни. Один знакомый мне колымский купец рассказывал, что раз, отставший от своего каравана, он заблудился и долго кружился по лугам и лесу; время был холодное и он, наткнувшись наконец на юрту, сильно обрадовался; одно удивило его, что в юрте, несмотря на следы очень недавнего присутствия людей, разбросанную по двору посуду, лопаты, висевшие на заборе постели и меха, - никого нет, что в ней темно, зола на камине холодна и засыпана снегом. Зажегши спичку, он заметил на одном из оронов спящую фигуру; нащупав ноги, он стал звать и теребить сонного, но тот не откликался, да и ноги его как то странно постукивали. Тогда, продрогший и  рассерженной купец стал было искать голову шутника, но наткнулся на лицо холодной и неподвижное. Испугавшись, он вторично зажег спичку и заглянул в лицо спящему, и тогда убедился, что это мертвая молодая якутка, одетый в богатые меха.
    В Баягантайском улусе рассказывали мне: "Мы только недавно перестали бояться мертвецов, раньше никто ни за какие блага не соглашался жить вместе с мертвецом и, покуда тот был дома, уходили к соседям или же спали на дворе, даже если это случалось зимой". "Мы, якуты, раньше не погребали умерших в земле, а делали на билирике маленький домик или занавес из бересты, а за ней укладывали труп, разодетый в лучшее платье, дом же покидали; таким образом тело истлевало в нем медленно и не поедалась дикими зверями". Это предание я слышал также в Верхоянске и на Алдане. На Алдане я впервые записал предание а еще более древнем, нужно думать, способе погребения, практиковавшемся некогда якутами; это предание подтвердили мне впоследствии и в других местах: "Давно, очень давно, когда еще якуты не знали Бога, и русские еще не пришли, было вот как: если старик или старуха становились чересчур дряхлыми, или если кто-нибудь хворал без надежды на выздоровление, то такой человек просил обыкновенно любимых своих детей или родственников, сына, дочь, или брата, чтобы его схоронили; тогда созывали соседей, убивали скот, лучше пожирнее, и принимались пировать; пировали три дня и все это время обреченный на смерть, одетый в свое лучшее дорожное платье, сидел на первом месте и принимал от присутствовавших чествование и лучшие куски пищи; на третий день избранный им родственник уводила его в лес и неожиданно сталкивал в заранее приготовленную яму. Потом закапывали его живым вместе с набросанным туда добром, посудой, оружием, пищей, а то и так оставляли живым умирать с голоду. Иногда стариков, мужа и жену, закапывали вместе; иногда вместе с ними закапывали живую скотину: быка, лошадь, а иногда привязывали оседланную лошадь у вкопанного столба (сарга) и она тут погибало с голоду.
    Замечательно, что у чукчей эту последнюю услугу тоже должен сделать любимый сын. Он прокалывал старика копьем. Обряд этот сохранился до самых последних времен. Старик, одетый в лучшее платье, ложился в палатку, гости окружали ее снаружи, сын просовывал острие внутрь и по данному знаку нажимал на копье, острие которого сам старик направлял в сердце.   

    У знатных якутов был обычай сжигать на особом костре любимого слугу покойника, чтобы он и на том свете прислуживал хозяину. С тех пор, как якуты находятся под властью России, этот языческий обычай совершенно отменен и был только один пример нарушения царского распоряжения со времен господства русских. (Гмелин) 

[Demetrius]

А что про вогулов пишут в старых книгах и периодике?

[RI_hist]

А что про вогулов пишут в старых книгах и периодике?

Вот, это из трехтомника К.В.Миллера "Описание всех в российском государстве обитающих народов" 1776 года. Если что еще встретится - выложу.

P.S. Связан ли этот интерес с трагедией группы Дятлова?

[Alina]

Определённо связан. Ведь версию о причастности манси к гибели группы Дятлова рассматривали ещё в 1959г. на уровне следствия.

[ivanes]

Интересный факт!
Кто смотрел японский фильм "Легенда о Нараяме", там тоже снят сюжет о погребении живых стариков.
Их на спине на специальном сидении уносил в высокие снежные горы сын, и оставлял там замерзать.
Это у них считалось самой лёгкой смертью и избавлением от жизни.
Это было почётно и уважительно по отношению к предкам. Путь был долгим и очень опасным.
Приносили, усаживали среди погребённых таким образом сородичей, когда-то принесённых туда родственниками.
И было показано, как "плохие" сыновья по пути в горы попросту сбрасывали своих отцов или матерей в пропасть...
Это считалось недопустимым и бесчеловечным проявлением не любви к предкам.

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

Порошу прощение за оффтоп.

[azazella177 06]

Определённо связан. Ведь версию о причастности манси к гибели группы Дятлова рассматривали ещё в 1959г. на уровне следствия.

не знаю ) я думаю о других народах тоже можно н таких статей найти с тех годов )
если целеноправленни не искать только  того , что связано с гибелью ГД

[RI_hist]

И было показано, как "плохие" сыновья по пути в горы попросту сбрасывали своих отцов или матерей в пропасть...

Наверное, уж лучше быстро погибнуть в пропасти, чем медленно от голода. И какой тут сын "хорошенький"?.. Как все неопределенно в мире...

[RI_hist]

Из книги Шашкова С.С. "Исторические судьбы женщины, детоубийство, проституция". 1872 год.

Из главы о детоубийстве.
Сейчас такие работы уже не пишут, или их хранят в спецхране, подальше от простых людей.


    Основная форма общественной жизни - брачный союз, у народов диких и полудиких вовсе не имеет того значения, какой придается ей новейшим правом; это не свободный союз мужчины и женщины,  а безусловное подчинение жены мужу. Жена относится здесь к своему супругу как вещь к владельцу, как раб к  господину.
    Сообразно с такими отношениями мужа к жене устроены на первых ступенях человеческой культуры и отношения детей к родителям. Дети, как существа слабые, представляет собою рабов, собственность их сильного отца. Они стоят к нему точно в таких же отношениях, в каких находится дикий человек к своим грозным божествам. Как боги сотворили мир, так и отец сотворил своих детей. <...> Он полный их господин; он может продать, бросить или убить их. <...> У дикого народа положении детей самое несчастное; отец делает с ними что хочет, и никто не может, да и не думает, вмешиваться в его домашние дела. Любовь к матери также не может служить детям защитой и охраной от отцовского деспотизма и самодурства: мать такая же раба, как и
дети. <...> Отец иногда убивает здесь ребенка также не стесняясь, как человек цивилизованный разбивает иногда в гневе чашку. Дарвин в своем путешествии, например, рассказывает: "Байрон был свидетелем в Огненной Земле, как несчастная мать поднимала своего окровавленного и умирающего ребенка, которого отец швырнул о камни за то, что он уронил корзину с морскими яйцами". С переходом дикого народа к общественной жизни, такой порядок вещей не только не прекращается, но даже санкционируется писанным правом. Отец по-прежнему остается верховным владельцем и судьей своего дитяти; он может наказывать его и казнить смертью. И даже в довольно развитых государствах, например, в Китае, законы вполне утверждают за отцом такое право жизни и смерти над своим ребенком. Детоубийство здесь не преступление закона, а только его выполнение. У других же народов, более развитых социально, закон предписывает отцу передавать совершении этого юридического детоубийства судебной власти. Так у древних евреев отец передавал своего провинившегося сына судьям, которые назначали ему наказание, часто весьма жестокое, например, смертную казнь через побиении камнями. Убийство ребенка, совершенное самим отцом при господстве такого закона, считается, однакож, не столько уголовным преступлением, сколько нравственным поступком. При этом отцовские права собственности на ребенка нисколько не отвергаются законом, и последний налагает на детоубийцу-отца самое легкое наказание, в роде христианских церковных покаяний. В древнем Египте, например, отец, убивший своего ребенка, был обязан в наказание продержать на своих руках его труп три дня и три ночи под надзором стражи.
    При таком покровительстве преступлениям, совершаемым родителями против личности своих детей, право варварских народов строго, жестоко наказывает каждый проступок детей по отношению к родителям. Так, например, по китайскому праву дети подвергаются смертной казни "за недостаток уважения к своим родителям" и за самый незначительные их оскорбления. Если же сын обругает отца, замахнется или ударит его, то он осуждается на ужасную смерть, на так называемое "разсечение на 10000 частей"; его жилище сравнивается с землей, все чиновники той области, в котором совершено столь ужасное преступление, лишаются своих мест; об этом злодеянии немедленно докладывается самому Сыну Неба, и скоро по всему Китаю разносятся о
преступлении весть и раздаются народные проклятия против ужасного злодея. И что всего хуже, суд, во всех подобных делах, не требует от отца никаких доказательств, а казнит обвиняемого по одному голословному доносу родителя.
    При таком отсутствии нравственных и юридических обязанностей родителей к детям, при такой бесконтрольности отцовского произвола не может быть вовсе или может быть, но чрезвычайно мало, причин, которые задерживали бы преступные стремления к детоубийству, вызываемые разнообразными побудительными обстоятельствами.
    Самым сильным из этих обстоятельств является исконное заклятые враги человека - бедность и голод. <...> И в том и другом случае является потребность уравновесить число потребляющих пищу лиц с количеством самой пищи. Средством для такого уравновешивания служит истребление лишних, непроизводительных членов семьи. <...> Голод служит самой сильной и, у большинства антропофагов, единственной причиной людоедство. Одна древняя северная легенда, приводимая Клемом в его работе, говорит, что какое-то семейство в своих отдаленных странствиях встретилось с дикими людьми, которые, в случае голода, пожирали своих престарелых родственников, убивая, охотнее этих бесполезных людей, чем своих полезных собак. С таким же расчетом руководятся, в случае голода, и другие дикари. Почти все дикие жителей островов Южного океана, в случае крайности, убивают и едят своих жен, детей и родителей. То же самое говорит Дарвин в своем путешествии о дикарях южной Америки, а многие другие путешественники о варварах Австралии, Африки и Азии. Между инородцами Сибири также не раз появлялось людоедство, до которого их доводил голод - родители пожирали своих детей, дети родителей, так было, например, в Туруханском крае в 1816 году.
<...>
Все народы употребляют эти ужасные средства, чтобы избавиться от чрезмерного увеличения народонаселения. Само собой понятно, что при этом должен делаться выбор между убиваемыми; расчет заставляет истреблять только тех, которые или уродливый, или больны, и поэтому, всегда будут непроизводительными потребителями и тягостью своих семейств. Далее, тот же расчет заставляет истреблять преимущественно девушек, а мальчиков оставлять и воспитывать.<...> Поэтому у всех диких и культурных народов, стоящих вне европейской цивилизации, рождения сына считается благословением небо и наполняет весь дом радостью, рождение же дочери, напротив, считается бедствием и повергает всех в уныние. Так было, например, у старинных арабов. Магомет,описывая впечатление, производимое на араба рождением его дочери,
говорит в своем Коране: "когда его извещают о рождении девушки, ее лицо делается мрачным и он впадает в глубокую печаль". <...> И до сих пор у арабов рождения мальчика сопровождается шумными празднествами, а рождение девушки, "ничтожного ребенка", по их выражению, повергает всех в печаль. То же самое мы видим у индейцев, индусов, персов, негров, японцев и у других древних и новых народов, в особенности же у китайцев. "Спрашивать китайского мандарина, - говорит Гюцлаф - есть ли у него дочери, значит наносить ему жестокую обиду". Неимение сыновей и постоянное рождение дочерей считается величайшим бедствием для отца
китайского семейства. В книге Гюка "Китайская Империя" рассказывается, что такие отцы иногда перерезывают горло своим дочерям, хладнокровно наблюдая за стремительностью и направлением кровавой струи, так как по этим признакам верят, скоро ли у них родится сын.
<...>
    По словам Диодора, в Табропане (вероятно, на о.Цейлон) все безобразное дети предавались смерти. То же самое было, по свидетельству Кв.Курция, в Санитском царстве. В настоящее время на Цейлоне и Мадагаскаре убиваются все дети, рождение которых астрологи объявляют несчастливым. Ребенок, обыкновенно, выбрасывается на съедение зверям и муравьям или же умирают от холода и голода. Все мальчики оставляются в живых, и кроме того первая девочка; все следующие истребляются, и в тех местностях, где господствует детоубийство, редко можно встретить в семье больше одной дочери.
    Гагасы, жившие до 1540 года в Сьерра-де-Леоне, убивали своих детей при их рождении, погребая их живыми. Они не воспитывали ни одного своего ребенка, но захватывали у враждебных народов в плен взрослых мальчиков и девочек и присоединяли их к своем семействам.
    У некоторых племен языческих арабов дочерям позволяется жить только до шестилетнего возраста. Когда наступит этот возраст, и когда отец решается убить свою дочь, он приказывает нарядить ее и умастить благоуханиями; затем он ведет ее к глубокому колодцу и, поставь ее перед собой, приказывает наклониться и посмотреть в колодец. Сильным ударом в затылок он сталкивает ее вниз головой; затем колодец
забрасывается и сравнивается с землей. По другим известиям, лишь только женщина почувствует приближение родов, тотчас выкапывается глубокая яма, и если родится дочь, ее немедленно подгребает живою в этой яме.
    В Новой Голландии матери, обыкновенно, убивают больных и уродливых детей. Если мать умирает вскоре после родов, ребенок живым погребаются вместе с нею, так как его некому кормить грудью. Из новорожденных близнецов один также убивается, в особенности если это девочка.
    В Новой Зеландии детоубийства чрезвычайно распространено. Матери, всовывая свои пальцы в слабые швы черепа новорожденных, разворачивают им голову.
    На Отаити, по словам Тернбулля, до введения христианства истреблялось около двух третей новорожденных, и этому ужасному обычаю путешественники приписывают, главным образом, быструю убыль отаитского народа, которого в 1746 году считалось около 20000, а в начале нынешнего века только 5000. Детоубийство здесь не считалось ни преступления, ни безнравственным делом, и племенные начальники не имели никакого права вмешиваться в то, как отец семьи распоряжается своей собственностью. Если муж
прогонял от себя жену, то мог убить и рожденного от нее ребенка. Если вождь имел сожительство с женщиной низшего сословия, то все дети, бывшие результатом такой связи, предавались смерти; равным образом истреблялись все незаконнорожденные дети женщин высшего сословия.
<...>
    На Сандвичевых островах детоубийство было также всеобщим.

[RI_hist]

<...>
    На острове Формозе женщинам не дозволяется родить до 35-летнего возраста; в случае беременности до этого срока, жрецы производят вытравливания плода.
    На Парагое, одном из Филиппинов, дети несовершенного телосложения, которые не могли бы впоследствии сами добывать себе пропитание, закапываются живыми в землю.
    В Камчатке, после завоевания и разорения ее казаками, детоубийство приняло громадные размеры. Из двух близнецов одного непременно убивали. Часто отцы семейств взбунтовавшегося рода избивали своих жен и детей и шли на смертельную битву с русскими. По словам Крашенинникова, камчадалы часто стараются сделаться бесплодными или вытравить плод посредством приема трав и кореньев.
    На Курильских островах детоубийства также в ходу, и из двух близнецов в живых оставляется обыкновенно один.
<...>
    В Гренландии, если умершая мать оставляет младенца, и если у отца некому воспитать его, то он  завертывает его живого вместе с трупом матери в звериные шкуры и отнесши их на высокий холм, заваливает их тяжелыми камнями.
    Эскимосы, кочующие по берегам Гудзонова залива, часто заставляет своих жен производить плодоизгнании посредством принятия годных для того трав.
    Хотя, по свидетельству многих путешественников, некоторые племена североамериканских индейцев имеют благородное отвращение от детоубийства; хотя индейцы Кри верят в загробное наказание за это преступление, думая, что детоубийца никогда не будет состояние взобраться на гору, - как они называют свой рай, - а будет вечно блуждать около места совершения преступления с множеством древесных ветвей, опутавших его ноги, - тем не менее детоубийства распространено и между северными индейцами. <...> Один из родишься близнецов убивался. Вместе с умершей матерью погребался и оставленный ею младенец. У некоторых индейских племен эти обычаи сохранились до позднейших времен. Так чоктавы иногда погребают своих детей живыми, удавливают или удушают их.
<...>
Детоубийство очень распространено и между другими племенами южной Америки; оно господствует у абипоньянов, араваков и др. Женщины Гвианы, не желая подвергать своих дочерей той же судьбе, какую терпит сами, убивают их тотчас после рождения. Одного из близнецов убивают чтобы избавить семейства от позора, так как, по их убеждению, общему многим дикарям, два близнеца имеют не одного, а двух отцов. Безобразные и больные дети также истребляются.
<...>
    Кроме того, с переходом народа к оседлой жизни у него является еще другой суррогат детоубийства - подкидывании или выбрасывания детей. В дикой, кочевой жизни выбросить ребенка значит наверное подвергнуть его смерти или от холода и голода, или от животных; выбрасывая же его в оседлой, населенной стране можно надеяться, что его подберет какой нибудь сострадательный человек и сохранит ему жизнь. А для большинства родителей, конечно, легче, выбрасывая ребенка, утешаться этой надеждой, чем прямо своими руками душить или резать его. Выбрасывания и продажа детей особенно свирепствовали всегда в Китае. Родителей здесь с древности продает мальчиков в рабство, а дочерей содержателям проституционных домов; Марко Поло говорит, что при нем в одном каком-то городе таких проституток было 25000. Стаунтон,Дюгальде, Гюк и др. свидетельствуют, что дети выбрасываются по всему Китаю ежегодно десятками тысяч, и
выбрасывается не только на улицы городов, но и на большие дороги, где они погибают или от животных, или под колесами экипажей.<...> В Пекине и других больших городах детей бросают в общей могилы, устраиваемые правительства для бедных покойников, родственники которых не имеют средств на их погребения. Кроме того ребят бросают в реки, привязывая их часто к тыкве, чтобы они не утонули и чтобы сострадательные люди могли спасти их. Баррау, основываясь на лучших авторитета, говорит, что в одном только Пекине ежегодно
выбрасывает родителями 9000 девочек. Такое громадное выбрасывание детей вело за собой в Китае, как и во всех культурных странах, учреждения домов для найденышей. Один вельможа в провинции Манги ежегодно спасал от смерти до 20000 найденышей.  Он обучал мальчикам ремеслам и потом женил их на девочках-найденышах, воспитанных им же.
<...>
    Но ни угрозы закона, ни обычаи выбрасывания детей, ни дома для найденышей - ничто не уменьшает размеров детоубийства. По словам аббата Бержье, в Китае ежегодно около 30000 детей предаются смерти; Баррау считает их от 10000 до 20000 в год. Их топят, душит, закапывают живыми в землю, режут. Кроме того, весьма распространен обычай плодоизгнания. В Тонкине, например, существует целый класс женщин, занимающихся исключительно это выгодный профессией.
    В Японии, которая, подобно Китаю, страдает чрезмерной густотой населения, детоубийство, по словам Неймана, также в большом ходу, особенно у бедного класса.
<...>
    В Индустане детоубийство существовало еще до завоевания его индусами и удержалось между туземцами до сих пор. Гонды, по словам Неймана, истребляют своих дочерей в огромном числе. "Этот обычай основывается частью на их религиозных воззрениях, частью на их общественных отношениях. Женщины, подобно богине земли, считаются виновницами всего зла. За каждый проступок своей замужней дочери, отец
должен отвечать ее мужу, семейству или роду. Распутная женщина считается позором и проклятьем для всех ее родственников, для всей общины. Поэтому девушки убиваются массами, обыкновенно в седьмой день после их рождения. В трех общинах гондов и  шериев, следовательно только на одном небольшом клочке великой индийской земле, их убивается до 1300". На полуострове Гуджерате число ежегодно истребляемых детей полагается в 5000, а в Куч-Галларе и Матсин-Канте до 30000 ежегодно. Истребляются везде преимущественно
девочки. Мотивы этого истребление различны. У племен радж-кумар, рагуванса,раджпут, джам, миазе и других девушки убиваются главным образом по невозможности составить им приличную партию и дать им приданое; недача приданого дочери считается несмываемым позором для отца семейства. Поэтому почти все девушки у этих племен истребляются, а жены берутся из других племен. В некоторых семействах, впрочем, одна оставляется в живых, если нет сыновей. Кроме того, незаконнорожденные дочери большей части избавляются от избиения, так как народный обычай не обязывает их отцов давать им такое же приличное приданое, как законным. Кастовая гордость раджей заставляет их также убивать своих дочерей, так как они считают неприличным своему званию выдавать их за кого бы то ни было из жителей своей страны. Кроме того были еще сильные исторические причины, содействовавшие усиление детоубийства. По словам Кармака и полковника Уокера, обычаи детоубийства между джареджами особенно усилился после магометанского завоевания
Сцинде, когда большая часть жителей были принуждены переменить свою веру и джареджи были поставлены в невозможность отдавать своих дочерей за окружавших их иноверцев. Они переселились в Куч, где и сохранили свою прежнюю религию. Между тем отдавать дочерей все-таки было не за кого из единоверцев и в новом месте их жительства. Тогда жрецы, раджгуры, предложили убивать девочек и взяли на себя религиозную ответственность за этот грех. И с тех пор в течение более чем ста лет в их семействах вовсе не было дочерей, все они убивались.
<...>
Способы детоубийства в Индии разнообразны: детей топят в вазе, наполненной молоком, душат их тотчас после рождения, заткнув им рот плацентой, отравляют опием и так далее.

[Demetrius]

Из книги Шашкова С.С. "Исторические судьбы женщины, детоубийство, проституция". 1872 год.

Из главы о детоубийстве.
Сейчас такие работы уже не пишут, или их хранят в спецхране, подальше от простых людей.

Сейчас такие работы не дотягивают до научных требований. Речь не конкретно об этом тексте, а вообще о подобных книгах, выходивших в конце 19-начале 20 веков, и посвященных различным отклонениям от того, что считалось тогда нормой. Там сотни страниц занимательных фактов, и совершенно беспомощный крошечный анализ.