ПОЭЗИЯ - вчера, сегодня, завтра...

[Сергей В.]

Поэты, лайкайте друг друга!
Будьте не тиграми, а зайками.
Мы одного примерно круга,
Но не всегда друг друга лайкаем.
Изменит верная супруга,
Покинет друг в тяжелый час.
Поэты, лайкайте друг друга,
Никто другой не лайкнет нас.
Чем рвать застиранные майки
На впалой высохшей груди,
Давайте все друг друга лайкнем
И результаты отследим.
Пусть грозно бороздят ракеты
Большой театр и небосвод.
Друг друга лайкайте, поэты,
Никто нас больше не прочтет.
Хотя читать не обязательно,
В стихах ужасно много бездн.
В них пропадешь к ядреней матери,
Но лайк поставить — будь любезн!
Да и писать не обязательно,
Без нас, что ль, мало их, стихов?
Дано пора найти занятие
Полезное, без дураков.
Постить давайте будем котиков,
Стишки забудем насовсем.
И лайков будет, ешь хоть ротиком,
А хоть еще известно чем.

            Вс. Емелин

[Enny]

Мы с тобой жить научились
Так, как будто ничего не случилось
Нам осталось жить научиться
Так, как будто ничего не случится. (с)

[блондинка с тайны]

ДЕВО, РАДУЙСЯ

В основе поэмы – подлинная история. Я слегка изменил хронологию и додумал события 2011 года.

1.
Мне не дает покоя
Мэрилин Бержерон,
Имя ее литое,
Траурное, как звон.
Памяти не хотела:
Не отыскалось тела,
Не было похорон.

Речь о французской части
Тихой большой страны,
Где роковые страсти
Мало кому видны:
Ни кровожадной власти,
Ни затяжной войны.

Впрочем, пора признаться:
Новый Господень план
Может сегодня взяться
Только из тихих стран.
«Разве у Назарета
Что-нибудь есть внутри?»
Бог говорит на это:
Выйди и посмотри.

В первой главе сюжета
Девушке двадцать три.

2.
Мало мы знаем. Стыдно
Лезть не в свои дела.
Знаем, что миловидна,
Ласкова, весела...
В двадцать, поверь на слово, --
Кто не резов, не мил?
Вьюжный февраль восьмого
Нечто переломил.

Стала она меняться –
Исподволь, без причин,
Преждних подруг стесняться
И избегать мужчин.
-- Ишь ты, какая цаца!
Ладно, молчим, молчим...

Дальше, однако, хуже:
Пара недель прошла –
Вроде весна, и лужи,
Первый наплыв тепла,
Встретиться сговорились,
Радостно собрались,
Несколько укурились,
Несколько напились...
Общество раскололось,
Музыка, обжимон...
Вдруг зарыдала в голос
Мэрилин Бержерон
И убежала в полночь,
Выкрикнув на бегу:
-- Здесь невозможна помощь!
Больше я не могу!

После ушла с работы
(Дикторша на FM),
И на расспросы – «Что ты?!» --
Стала молчать совсем.
Только один приятель,
Старше, да и умней,
Тот, что едва не спятил
Он состраданья к ней, --
Выманил на свиданье,
Но расспросить не мог.
«Я не отстану! Дай мне
Только намек, намек!
Ты проиграла деньги?
Прячешься от суда?
Мы тебя спрячем, денем,
Вывезем хоть куда!

И, потянув с ответом,
Вытолкнула в ответ:
-- Тот, кто виновен в этом, --
Тот не забудет, нет.
Версии сплошь превратны,
Домыслы сплошь пусты.
Выдержу это -- вряд ли,
Но уж спасешь – не ты.
Видимо, я одна уж.
Участь моя сейчас
Худшего, что ты знаешь,
Хуже в тысячу раз.

Встала, дыша неровно.
Выбежала во тьму.
Он записал дословно
Сказанное ему.

3.
Я не люблю деталей,
Списков столиц и рек,
Прозы в стихах, реалий –
Все это прошлый век.
Бросив дом в Монреале,
Выехала в Квебек.
Дома не понимали --
Прихоть или побег.

Больше других, возможно,
Чувствовала сестра:
«Очень она тревожна –
Более, чем грустна.
Вдруг прошептала еле,
С мукою на лице:
«Я посреди тоннеля.
Будет ли свет в конце?».

В этой семье, заметим,
Отпрысков было шесть,
Взрослых, и в душу к детям
Там не привыкли лезть.
Вечны и неизменны
Токи родной земли,
Дома помогут стены...

Стены не помогли.

И через две недели,
Утром она ушла:
Дома недоглядели –
Будни, у всех дела.
Паспорт не забирала –
Впрочем, взяла права;
Брата поцеловала
И -- была такова.

Камера банкомата:
Горестна, несмела,
Быстро и виновато
Деньги она сняла --
Кроткая, как зырянка,
Бледная, как в кино,
Жалобно озираясь,
Будто бы ждет кого.
После стоит недолго,
Ежась от сквозняка;
С нею рюкзак (а дома
Не было рюкзака).
Вскорости город замер,
Вести о ней ловя,
И на одной из камер
Выплала, вуаля:
В баре провинциальном,
В ста километрах от,
Шутит с официантом,
Медленно кофе пьет,
В той же немой печали,
В длинном своем пальто,
Ждет, чтобы удержали...

Не удержал никто.

Дома ждала записка:
«Мучаюсь с января.
Хватит. Я буду близко,
Но не ищите зря.
Я заглянула в бездну,
В этом сама винюсь.
Если смогу – исчезну,
Если же нет – вернусь».

Сведений достоверных
Нет о ее путях
Ни в новостях вечерних,
Ни в городских сетях.
Не было встреч рандомных
С Мэрилин Бержерон –
Разве у псов бездомных,
Чаек или ворон.

4.
Это игра в бирюльки.
В яме последних дней
Стыдно писать по-руски
В рифму – еше стыдней.

Что еще делать тем, кто
Сладкий домашний плен
Сбросил в процессе текто-
нических перемен?
(Эти анжамбеманы
Обозначают слом
В схватке с исчадьем маны,
Неискупимым злом).

Душная чаша Куско.
Склон каменист и крут.
В улицах тесно, густо,
Врут, продают, орут,
Для утоленья жажды
Кислое пьют вино...
Кто завоеван дважды,
Тем уже все равно.

[блондинка с тайны]

Что еще делать в Куско?
Здесь перуанский Рим.
Здесь чрезвычайно грустно.
Музыки здешней ритм --
Сплав хорея и ямба,
Схватка вещей простых.
Плюс река Урубамба
Так и ложится в стих,
В тесное это русло –
ТА-там, та-ТАМ, та-ТАМ.
Многое видел Куско,
Многих убили там.
Много дешевой шерсти,
Грязных собак и лам,
И ритуальных шествий
С плясками пополам.
Если итожить кратко –
Снизу инкская кладка,
Сверху испанский храм.

Это единый комплекс.
Что изменил Кортес?
Это все неокортекс,
Но невредим контекст.
В мире дешевой шерсти,
Праздников и торжеств
Вера стоит на жертве
И не живет без жертв.

Всюду, куда ни глянешь, --
Ужас, хоть не живи:
На катастрофе глянец,
Празднества на крови.
Так что и эта кладка
Кварца, известняка,
Слеплена из остатка
Мертвого языка, --
Без моего участья
Пишет себя сама,
Чтобы среди ненастья
Мне не сойти с ума.

5.
Мне не дает покоя
Мэрилин Бержерон,
Дело ее глухое,
Тягостное, как стон.

Тянется первый месяц,
Душно, как дым, ползет.
Видим другую местность,
Город миль за пятьсот.

Ночь на исходе лета.
Тихий, тревожный час,
Стены в канун рассвета
Чувствуют больше нас.

Ветер. Смятенье. Смута.
Август приговорен.
Тихо. Но почему-то
Пахнет концом времен.
Дом одинокой пары,
Серый, такой же старый,
Как и она, и он.

Стук. Перед ними в белом –
Призраком, мертвецом, --
Женщина с хрупким телом,
С милым худым лицом,
Мокрым от слез обильных.
Черный рюкзак – у ног.
-- Впустите? Сел мобильник.
Мне бы один звонок.
Я заплачу.
-- Да бросьте!
Стала звонить. Гудки.
Что о внезапной гостье
Помнили старики?
Тонкие пальцы, кости,
Тонкие каблуки –
Не для дороги трудной.
Страх и тоска в глазах,
Маленький, детский, скудный
Полупустой рюкзак.

И головой качает
Медленно, как во сне:
-- Больше не отвечает,
Не отвечает мне.
-- Может быть, кофе?
Чаю?
-- Я не успею. Не...

Снова гудки.
-- Пора мне.
Их накрывает страх:
-- Слушайте... лужи, камни...
Вы же на каблуках!
Это не по погоде.
Ночь – что твой чернозем.
Может, мы вас проводим?
Может быть, подвезем?

Словно не понимая,
Смотрит нема, бела:
-- Если б пропасть могла я,
Рада бы я была.

Кто на земле упрямей
Мученицы в бреду?
-- Тот, кто меня направил,
Знает, что я дойду.

Вышла. Они остались.
Двинулась на вокзал.
Через неделю старец
Сразу ее узнал,
Глядя на объявленье:
-- Это о ней, о ней.
Думал потом весь день я –
Что мне всего странней
В ней показалось сразу?
Весь ее вид обрел
Видимый даже глазу
Гибельный ореол.
Видно, что не отсюда:
Наспех и на бегу.
Видно, что так ей худо –
Не пожелать врагу.
Выручит только чудо,
Я же не помогу.

В этом несмелом, белом,
Куртка – и та бела,
Словно бежала с бала,
Сразу же, в чем была.
Помню, что глянул вслед ей –
Улица сплошь мертва.
Темень, и дом соседний
Виден едва-едва,
Только стыдливой боли
Еле заметный след
Тянется – оттого ли,
Что утешенья нет?

6.
Номер установили:
Офис, давно пустой,
Рента, автомобили...
В общем, опять отстой.
Видно, разгадка рядом --
Где же? Проходит год.
Все мы в соседстве с адом –
Вот он, дымит, ревет,
Только цветущим садом
Замаскирован вход.

...Чем ощутимей сумма
Денег за факт любой, --
Ясно: тем больше шума,
Громче его прибой.
Так что ее видали
Прыгающей в вагон,
С парой подруг (в печали
Машущей им вдогон),
В Калгари, в Монреале,
В Портленде (Орегон).
На Миссисипи, Майне,
В лавочка «Кальвин Кляйн», --
Разве что не в Украйне.
Принстон, Сиэтл, Ирвайн...
Публику тянет к тайне,
Сам я любитель тайн.
Шарить в потемках – мило.
Тайна скрывает лесть,
Весть из другого мира,
То есть он как бы есть.

Кто-то (шутить не смею)
С нею делил привал,
Кто-то обедал с нею,
Ужинал, ночевал;
Некий свидетель чинный
Около Круазетт
Видел ее с мужчиной
Старше на двадцать лет;
Словом, она повсюду,
Как кислород. Она,
Как подобает чуду,
В мире растворена.
Должен бродить, как агнец,
Должен смущать умы,
Белый и хрупкий абрис,
Чтоб умилялись мы --
То ли забывши адрес,
То ли прося взаймы,

Эта баллада, тайна,
Хоть и сокращена, --
Строго документальна.
Далее – тишина.
Дальше – моя догадка,
Явленная во сне,
Бегло, негладко, кратко,
Ибо несладко мне.

[блондинка с тайны]

7.
Следователь без толка
Года три потерял,
Но продолжает стойко
Носом рыть ареал,
Чувствуя в ней не только
Жертву – но идеал.
Как допустить убийство,
Манию, тайный брак –
Если уже влюбился?
(А не влюбиться как?).

Тайную подоплеку
Он ощущал, мечась:
Где-то неподалеку
Бродит она сейчас –
В мире тревог, невыгод,
Станций, кабин, кают...
Все ее видят, видят –
Только не узнают.
Так ученик, измаясь, --
Душно, и ночь густа, --
На полпути в Эммаус
Не узнает Христа.

Так что потянем повесть
Вдаль, с грехом пополам.
Вот он садится в поезд,
Следуя по делам
В мартовской электричке.
Пасмурно. Холода.
Шарит он по привычке
Взглядом туда-сюда –
Снег все белей, все глаже.
Просека. Лес. Перрон.
Ищет в любом пейзаже
Мэрилин Бержерон –
И не особо даже,
Кажется, удивлен,
Видя, как по проходу
Прямо идет она,
Словно ему в угоду
Полуосвещена.

Мартовский воздух холоден,
Снежная в окнах взвесь.
Самое время – полдень,
Самое место – здесь,
В пасмурной панораме
Елей и облаков,
В поезде меж мирами
(Поезд всегда таков).

Топает с нею рядом –
Рядом, но одинок, --
С очень серьезным взглядом
Бледный, как март, сынок,
Тих, как беглец из гетто,
Чтобы себя и мать,
Вечно скитаясь где-то,
Плачем не выдавать.

8.
Шествует, всем чужая,
И, поглядев в упор,
Будто бы продолжая
Начатый разговор,
Молвит, превозмогая
Страх, хрипоту и бред:
-- Весть -- для кого благая,
А для кого и нет.

Всякий, кто избран, -- изгнан.
Лопнули все круги.
Выдернули из жизни
И говорят – беги:
В Ерусалим, в Египет,
Главное – за порог.
Гнут тебя в рок эдипов
Или в бараний рог,

Будет твой мир лоскутный –
Жертва чужих большинств, --
Сплошь состоять из плутней,
Мерзостей и бесчинств.
Участи бесприютней
Не отыскать, не тщись.

И ни друзей, ни близких.
Сам себе круг и слой.
Вычли из всяких списков,
Чтобы добавить в свой.
Мир твой отныне сужен.
Царствует в нем, как ночь,
То, для чего ты нужен:
Все остальное – прочь.

Но от любых напастей
Участь хранит сама:
Будет ли что опасней
Авторского клейма?
Сразу, без всякой пробы,
Ты получаешь роль:
Много тоски и злобы,
Но колебаний – ноль.
То, для чего ты сделан,
Прочно, как сверх-алмаз.
Ни человек, ни демон
Не остановит нас.
Тот, кому имя пахарь,
Будет пахать во сне,
Тот, кому имя бахарь,
Будет болтать в огне.
Тем, кому быть экспатом,
Нету дорог святей.
Тем, кому быть распятым,
Нету других смертей.

И, поглядев на сына:
-- Может, и слезы – грех?
Это же ненасытно.
Всех ему мало, всех.
Больше уже не плачу,
Только молчу в ответ.
Нынче его я спрячу,
А через тридцать лет?

Поезд ползет по склону.
Серо со всех сторон.
Шествует по вагону
Мэрилин Бержерон
С кроткой улыбкой бледной,
С мальчиком, года три.
Следователь! А вслед ей
Все-таки не смотри.

9.
Что-то срывает с места
И подгоняет в путь.
Слово «куда» нечестно,
Слово «зачем» забудь.

Что-то шумит в тумане,
Гулкое, как прибой,
Тянет, как на аркане,
Прочь от всех – за собой.
Листья срывает с ветки,
Граждан сбивает с ног...
Бедные мои детки,
Доченька и сынок!

Сам от себя не скрою –
Жар мой почти потух.
Хочется мне порою
Жалобно крикнуть вслух
То, что со страшной силой
Мне надрывает грудь:
«Господи, всех помилуй,
А про меня забудь».

Но повторишь, листая
Собственный бред:
-- Молчи.
Еле живая стая
Так и бредет в ночи.
Петр, Иоанн и Павел
С нами в одном ряду.
Тот, кто меня направил,
Знает, что я дойду.

автор- Дмитрий Быков

[блондинка с тайны]

оставить тело, словно дом в глуши. куда страшней остаться без души. ты не любила погребальный траур: надсадный плач и в черном зеркала. ты танцевала, птичка, и цвела. и продолжаешь через снег и мрамор.

красавицы умеют и в гробу приветствовать судьбу через губу с лукавым хладнокровием соперниц:
что, жадина, ты божию рабу утащишь на горбу? её борьбу? сияние во лбу? отвагу? верность?

смерть, видишь, налетела и прошла. и даже я поверила, грешна, что вдруг останусь без твоих историй. но ты мне снишься, птичка, весела: смеющейся над тем, что умерла. «да ну когда? сначала в санаторий».

9.03.2024, В.Полозкова

[блондинка с тайны]

В окно тихонько стучится май, нос и ладони прижав к окну, мисс Эл глядит, как ползет трамвай, спеша за бегом шальных минут. Цветные зонтики над землей парят и рвутся из чьих-то рук, дождинок мелких, жужжащий рой, со стуком падает на траву. Мурлычет рыжий домашний кот, какао в чашке и сладкий кекс. Мисс Эл идет лишь четвертый год, но нрав достоин больших принцесс. И в день рождения ждет гостей, подарки, сладости и цветы. Ватага шумных, смешных детей сломает розовые кусты. Так безмятежно и так легко, и даже тучи — хороший знак.
Мисс Эл ведет по стеклу рукой.
Часы негромко скрипят:
''тик-так''.
Тик-так.
В ладони падает мягкий снег и люди мимо спешат в метро. Мисс Эл, прижавшись к сырой стене, стоит и кутается в пальто. Декабрь в этом году суров и снег ложится, как белый плед. Но он принес первую любовь в ее семнадцать неполных лет. И зажигаются огоньки, корица, хвоя и мандарин. Шаги любимого так легки, но среди тысячи — он один. В объятьях крепких и нежных рук, мисс Эл смеется: ''такой дурак!'', и ''знаешь, я без тебя умру''.
Часы тихонько поют:
''тик-так''.
Тик-так.
Три одуванчика в волосах, (у сына точно ее глаза). Ему неведомы боль и страх, над ним — бескрайние небеса. У Эл в духовке сгорает кекс, весь дом на ней и забот полно. Жизнь — многослойный, занятный квест, а дни — насыщенное кино. Муж возвращается ровно в семь, (улыбка, ямочки на щеках), с букетом розовых хризантем.
Часы без умолку бьют:
''тик-так''.
Тик-так.
Опавших листьев цветной ковер ложится под ноги, в небеса вонзает башни свои костёл, мальчишек звонкие голоса галдят, несутся куда-то вдаль, врываясь вихрем на школьный двор. Сентябрь ветреный, как февраль, и парк притихший уныл и гол. Мисс Эл (перчатки, пальто и шаль), шагает, тростью считая шаг. Всё было. И ничего не жаль. В руках у внучки воздушный шар. Скамья у статуи, в тишине, присесть, немножечко отдохнуть. Старушка тихо зовет: ''Аннет, отдышимся, а дальше — снова в путь''. Осенний воздух тяжел и густ, и время вводит под кожу яд. Под хрупких листьев негромкий хруст, Эл засыпает.
Часы стоят.
Тик-так.
Эл просыпается нелегко, в глаза впивается яркий луч. А в небе — коконы облаков, и солнца диск, словно пламя, жгуч. Она не чувствует своих ног, а рядом — крокусы с небоскрёб. И горло не производит вдох, а сердце будто сковало в лёд. И вместо гибких, изящных рук — шесть лапок, тоненьких, как струна. Кричит, но не порождает звук, снаружи — вязкая тишина. И тяжесть странная за спиной, Эл вдруг неловко ныряет вниз. Так ветер сносит ее волной и раздается противный свист. Ей только кажется — это сон, нет ран и страха, и не болит. Над полем слышится тихий звон. Эл понимает — она летит. Десятки бабочек над землей танцуют — ворох живых цветов. ''Так значит, стала и я такой'', — мисс Эл играет своим крылом. И шепчутся все жуки в траве, скрипит их тонкий, писклявый смех: ''как будто спятила наша Эл. Ей снилось, что она — человек''.

Джио Россо

[azazella177 06]

мы стали легче,
но
ввысь больше не поднялись.
груз, нами сброшенный с плеч,
крыльями нaшими был.

Геларэ Джамшиди
Пер. Юлтан Садыкова

-----------

Я шла своей дорогой
он на чmо-mо оmвлёкся.
мы сmолкнулuсь друг с другом.
Ущерба особого не было:
разбuлось души его зеркало.
Свет моей душu разлеmелся осколкамu..

Геларэ Джамшиди
Пер. Юлтан Садыкова

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

[Ольга062]

Жалость нежная пронзительней любви.
Состраданье в ней преобладает.
В лад другой душе душа страдает.
Себялюбье сходит с колеи.

Страсти, что недавно бушевали
И стремились все снести вокруг,
Утихают, возвышаясь вдруг
До самоотверженной печали.

Давид Самойлов

[azazella177 06]

Ночь пятницы, окно приоткрыто.
Где-то
вдали, непонятно где точно,
прибавили
громкость, но сюда доносятся
только
бас и ударные: стук, стук
искусственного
сердца в теле у ночи.

И я вспоминаю,
каково это – лежать, прильнув
головой
к женской груди, и слушать самое
важное из всех
сердец,
какиe бьются

Тур Ульвен Из не опубликованной при жизни автора книги ,,Неоткопанные флейты,, (1985–1986) пер. Н. Ставрогиной


-------------------

Врач объяснил,
что сквозь зрачок
можно
заглянуть

в самый
мозг. Так далеко

мне страшно
заходить
в твои глазa

Тур Ульвен
Пер. Н. Ставрогиной




Тур Ульвен (1953 — 1995) — норвежский поэт, писатель, переводчик. Один из  поэтов норвежской литературы второй половины XX века

[azazella177 06]

Я умерла за красоту
И слышала сквозь сон,
Что погребенный рядом тут —
За правду умер он.

Спросил — за что я умерла?
«За красоту». — «А я
За правду — это две сестры,
Мы братья и друзья».

Как с другом встретившимся друг,
Шептались мы средь сна,
Пока мох не коснулся губ,
Скрыв наши именa.


Эмили Дикинсон Стихи из комода
(пер. М. Зенкевича)

[azazella177 06]

В войне нет правого: виновны все в войне
И нации, и классы поголовно.
Нет оправданья ни одной стране:
Кто взялся за оружье — все виновны.

К завоеванию призывы не должны
Поддерживаться мыслящей страною.
А для взбесившихся правителей страны
Есть наказанье площадное.
-----------------


Любовь — беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй.
Любить ли за что-нибудь? Любится — вот и люблю.
Любовь уподоблена тройке, взбешенной и шалой,
Стремящей меня к отплывающему кораблю.

Куда? Ах, неважно... Мне нравятся рейсы без цели.
Цветенье магнолий... Блуждающий, может быть, лед...
Лети, моя тройка, летучей дорогой метели
Туда, где корабль свой волнистый готовит полет!

Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность!
Дымись кружевным, пенно-пламенным белым огнем!
Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность!
Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем!



Игорь Северянин

[Ems Länder in]

Я недавно беседу имел с котом,
Так как кот в настроении был как раз.
Он сказал, что нет никакого "потом"-
Только "сейчас и здесь", только "здесь и сейчас".
Что коты эту мудрость знают давно:
Если ты спокоен, весь мир - эскорт.
Что прекрасно просто смотреть в окно,
Что в коробках - тайна,
А в миске - корм.
Одолеют мысли - лицо умой.
А девятая жизнь - лишь девятая жизнь,
Что-то вроде пятой
Или седьмой.
Но потом, - я воскликнул, - потом-то смерть!...
Кот зевнул и небрежно махнул хвостом,
И сказал, живота умывая мех:
Ты забыл, что нет никакого "потом".

С.Плотов

[azazella177 06]

Она жила в типовом доме.
В первые вечера
он частенько путался;
те же бурые кирпичные постройки
друг за другом.
А потом одно из окон
стало
светиться
по-особенномы
.......
Тур Ульвен. "Из не опубликованной при жизни автора книги «Окаменелый прибой» (1984) пер. Н. Ставрогиной

[azazella177 06]

Пауза. Ты смотришь в чашку с чаем.
Я считаю трещинки на блюде.
Люди не встречаются случайно.
Мы с тобой, наверное, не люди.

Кукла Саша